До XVI в. большую часть восточнославянских рукописей Апокалипсиса составляли рукописи без миниатюр. Лицевые списки толкового Апокалипсиса начинают преобладать с XVII в. Определение редакций текста толкового Апокалипсиса вопрос достаточно запутанный. Еще А. В. Горский и К. И. Невоструев обнаружили сокращенность текста толкового Апокалипсиса славянских рукописей по отношению к греческим [1]. А. А. Алексеев и О. П. Лихачева в статье, посвященной текстологии Апокалипсиса, приходят к выводу, что история текста Апокалипсиса и история текста толкований на него отличаются друг от друга.[2] Истории текста Апокалипсиса посвящена также монография немецкого исследователя К. Грюнберга.[3]

С лицевыми Апокалипсисами дело обстоит еще сложнее. Время появления в восточнославянской традиции иллюминованных рукописей, содержащих Апокалипсис, спорно; вопрос осложняется и тем, что сохранилось относительно небольшое количество старших списков. Ф. И. Буслаев в непревзойденном до сих пор труде «Русский лицевой апокалипсис. Свод изображений из лицевых апокалипсисов по русским рукописям с XVI века по XIX»[4] выделяет несколько редакций и обращает внимание на то, что редакции текста и миниатюр могут не совпадать в одной рукописи. В. Г. Подковырова продолжает исследования лицевых Апокалипсисов в русле работы Ф. И. Буслаева, выявляя на материале собрания Ф. А. Каликина новую редакцию, и уточняя и дополняя исследования Ф. И. Буслаева.

Апокалипсисы и сборники эсхатологического содержания составляют важную часть рукописно-книжного наследия Русского Севера XVII-XX вв. В фондах Древлехранилища Пушкинского Дома содержатся одиннадцать Апокалипсисов XVII-XX вв. Карельского, Керженского собраний, коллекций В. Н. Перетца, В. В. Величко, Н. Н. Губанкова, М. С. Бурмагиной, собрания Отдельных поступлений, описи № 23. Все они содержат текст Апокалипсиса с толкованиями. Среди них есть как однотолковые, так и многотолковые Апокалипсисы, что, однако, в заглавиях не указывается. В заголовок выносится имя Андрея Кесарийского.

Большая часть рукописей содержит, кроме собственно 72 глав толкований, блок произведений, относящихся к тексту Апокалипсиса: оглавление Апокалипсиса и предисловие Андрея Кесарийского. Иногда текст предваряется также предисловием к читателю с отсылкой на киевское печатное издание 1625 г. Текст апокалипсиса часто сопровождается произведениями близкого характера. В рассматриваемых рукописях толкового Апокалипсиса до и после основного текста встречаются: «Слово блаженнаго Ипполита, папы Римскаго о скончании мира»; отрывок текста, озаглавленный как «Знамение п[ришествия] а[нтихриста] Кирилла Иеросалимьскаго». Один из Апокалипсисов содержит изображение двуперстного знамения и креста с комментирующим текстом. Первоначальный состав некоторых рукописей неизвестен из-за утраты листов.

Лицевым рукописям Пушкинского Дома посвящены исследования В. П. Бударагина, Г. В. Маркелова. О. А. Белоброва в одной из статей, посвященной лицевым рукописям Пушкинского Дома, подробно рассматривает особенности рукописей и техники исполнения миниатюр шести апокалипсисов Древлехранилища.[5]

Количество миниатюр в Апокалипсисах обыкновенно равняется количеству глав толкований, то есть - семидесяти двум. На одном из первых листов рукописи может быть добавлено изображение автора толкований. В рукописях Апокалипсисов Древлехранилища количество миниатюр варьируется от 67 (не принимая во внимание рукописи с утратой листов) до 282. Рукопись собрания Отдельных поступлений, опись № 23, № 183 (XVIII в., начало) являет собой пример еще более строгого построения общей композиции текста и миниатюр: глава и миниатюра к ней размещаются переписчиком и художником только на одном развороте рукописи.

Некоторые из рукописей, представленные в обзоре, выделяются не только колоритом или манерой изображения, но и необычным композиционным решением. Самым ярким примером является рукопись из собрания Отдельных поступлений, опись № 23, № 264 (XVIII в., втор. пол.), содержащая 282 миниатюры . Одна глава толкований иллюстрируется несколькими миниатюрами. Например, для раскрытия сюжета главы 55-й «Об ином ангеле, возвещающем о падении Вавилона…» художнику потребовалось 8 миниатюр. Иллюстрируя сюжет, автор разбивает его на несколько частей, «укрупняя» некоторые детали, акцентируя внимание зрителя и читателя буквально на отдельных строках текста.

На примере Апокалипсисов фондов Древлехранилища Пушкинского Дома, большинство из которых относится к рукописно-книжной традиции Русского Севера, хорошо видно, что даже при сохранении общей композиции миниатюр и традиционного изображения того или иного сюжета, манера каждого художника самобытна (Керженское собр., № 74, Карельское собрание, № 248, колл. В. Н. Перетца, № 457, колл. В. В. Величко, № 20), и отступления от канона – в манере ли, колорите, композиции – отражают живую реальность места и времени создания и бытования рукописи.